Следующим аспектом, который оказал существенное влияние на эффективность проводимых работ, стал уровень открытости в ходе осуществления совместных проектов. Так, в начале 1990-х гг. (период до роспуска Верховного Совета РСФСР в октябре1993 г.) российский парламент очень настороженно относился к сотрудничеству с иностранными государствами в таких критических областях, как ядерная энергетика. Или, к примеру, в начальный период реализации программы АИДА доступ французских экспертов в закрытые города Минатома был затруднен, особенно когда речь заходила о программах, затрагивающих российские ядерные оборонные объекты.

Кроме того, российско-французские совместные работы в рамках программы АИДА невольно были подвержены влиянию «большой политики», особенно в конце 1990-х гг. Это стало особенно очевидно после начала кризиса в Косово и антитеррористической операции в Чечне, когда российско-французские отношения ухудшились, и это сразу отразилось на проектах программы АИДА.

Однако нельзя не отметить и положительные моменты российско-французского сотрудничества в рамках программ «ликвидации наследия холодной войны». Стороны продемонстрировали желание совместно решать возникающие проблемы, которые Россия была просто не в состоянии решить в одиночку. Тот факт, что постепенно двусторонние инициативы переросли в многостороннее сотрудничество, является обнадеживающим. С другой стороны, привлечение к проекту АИДА-МОКС третьих стран служит косвенным подтверждением того, что Россия и Франция в одиночку не могут нести бремя реализации задуманных проектов.

Нельзя отрицать и того факта, что французские заказы оказались весьма существенным подспорьем и для российских научных организаций, особенно в начале-середине 1990-х гг. Участие в совместной работе с французами позволило сохранить кадры и продолжить работы по относительно новым для России направлениям, таким, как, например, использование МОКС-топлива в легководных реакторах.

ПЕРСПЕКТИВЫ ДВУСТОРОННЕГО СОТРУДНИЧЕСТВА В ЛИКВИДАЦИИ ИЗБЫТОЧНОГО ПЛУТОНИЯ

К началу XXI века российско-французское сотрудничество стало исчерпывать тот потенциал, который был заложен в начале 1990-х гг. От практической деятельности (поставок оборудования, строительства объектов) стороны перешли в область научно-технических исследований с неясными перспективами их промышленной реализации.

Думается, что следует предпринять следующие шаги для улучшения ситуации:

 обеспечение совместных программ достаточными ресурсами. Надежду вселяет тот факт, что за последние 3 года экономическое положение в России заметно улучшилось, что нашло свое отражение в улучшении финансирования ряда программ СУУ, таких, как утилизация многоцелевых и ударных АПЛ;

 очевидно, что время исключительно двустороннего сотрудничества уходит, и его будущее видится за многосторонними проектами. Преимущества их очевидны: наличие уникальных технологий у одного из участников (например, МОКС-техно-логии во Франции) и финансовых ресурсов (ЕС или США) при их совмещении могут дать вполне конкретный результат. В принципе, встреча в Кананаскисе в определенном смысле является подтверждением этой тенденции;

 улучшение правового поля. В первую очередь речь идет о России. Тот факт, что Венская конвенция о гражданской ответственности за ядерный ущерб от 21 мая 1963 г. до сих пор не ратифицирована российской Думой, является серьезным препятствием для российско-французских отношений в сфере утилизации плуто